Про ангела...
16/06/2005 16:09![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nechamanРебята, я знаю, что это криво, сыро и недоделано.
Я вырасту большая и научусь переделывать свои писания, оттачивать и испралять ошибки.
Но пока я выложу его как есть, а потом поправлю. Это же всего лишь пересказ, так без претензий.
---------------
Все кончилось зимой в дни хануки. В эти короткие дни и длинные вечера за окном завывал ветер, дождь стучал по крыше, стекал по стеклам и проникал в щели. В детских садах репетировали ханукальные спектакли, пели песни про победу макавеев и размахивали картонными мечами. Обмотанные золотой бумагой кубики сияли и отражали десятки маленьких свечек.
Кто-то их моих детей вытащил из шкафа поломанную ханукию, прикрепил отвалившуюся ветку и унес в школу для ханукального представления.
И так случилось, или, наверное, так было задумано, что в последнем нашем с шомером разговоре зашла речь о человеке и его предназначении в мире. Все началось с обсуждения порядка зажигания ханукальных свечей. Ангел мой, как я уже говорила, не так уж силен был в устной Торе, арамейского языка не знал, и никогда не слышал даже про разногласия дома Шамая и дома Гилеля. Однако логика зажигания сразу показалась ему подозрительной. «Как же так, - спрашивал он: если праздник установлен по поводу чуда горения масла, из-за того, что количества достаточного только для одного дня, хватило на восемь дней, то по логике, каждый день масла остается все меньше, и странно, что вы зажигаете с каждым днем все больше свечей». Я пыталась объяснить ему, что увеличение числа свечей, символизирует Божественный свет, который все больше открывается в мире, но на это тоже шомер стал возражать, что свет вовсе не открывается, поскольку человек в мире в основном вредит и портит, и что чем дальше, тем положение хуже: в мире остается все меньше мира. На самом деле, в нашем разговоре на иврите тут была многозначность, которую я не могу точно перевести: он сказал, что «олам неелам» - мир исчезает, а эти два слова однокоренные, связанные между собой.
Как хорошо я знаю, что на эту тему спорить бесполезно, ведь так много можно сказать, про упадок нравов, про исчезновение видов животных, про озоновые дыры, наконец. И бесполезно убеждать, кого-то, что в мире все больше становится добра и любви. Это просто совсем другой взгляд, другая перспектива. Как в примере со стаканом долитым до половины. Если ты смотришь с одной стороны стакана, то мир тебе представляется почти полным, и кажется, что не хватает только чуть-чуть, а с другой стороны, он видится пустым, и только самая малость налита там на донышке.
И трудно, трудно спорить с тем, кто не знает устной Торы. «Бог отделил свет…» что говорит Раши: «Увидел, что свет хорош и отделил его для праведников в будущем мире». Стало быть, есть свет творения, который светит из прошлого, и есть еще тот свет, который светит из будущего, и мы к нему все ближе, хотим мы того или не хотим.
«Не может будущее влиять на прошлое, - спорил со мной шомер: Это и по законом физики и по законам морали невозможно. Не может человек получать наказание или награду за то, что он не совершил.»
Вот так мы и начали про справедливость управления. И зачем я не замолчала, не знаю. Что может ангел знать про жизнь человека, что он понимает в вопросах воздаяния? Они ведь безгрешны по определению, им ведь ни одной ошибки нельзя совершить, а человек тащит за собой по жизни этот короб, все свои ошибки и преступления, всю боль и все разочарования. И вот приходит такой вот ангел безгрешный, и заявляет тебе: «В мире все свершается по высшей мере справедливости. Награда и наказание всегда соразмерны греху. Судья всего мира не может не сотворить праведного суда».
Про праведный суд, это он праотца Авраама процитировал, но Авраам-то спорил, он с претензией приходил к Богу, требовал от него праведного суда, а в устах шомера слова эти превратились в декларацию не оставляющую места для спора и сомнений.
Может, и правда, он знал больше меня. Ангелы, они вхожи в такие сферы, где человеку нет места, и они, наверное, лучше нас разбираются в устройстве небосвода и роли светил. А с другой стороны, ведь и я верю в то, что в мире есть справедливость, что есть наказание грешникам и есть награда праведникам. Почему же мне так трудно принять эту простую истину: «Все получают по заслугам», почему так больно, почти невыносимо. Как мне хочется иногда, чтобы меня убедили, может быть тогда эта боль пройдет. И я спросила его про Арика.
Арик – это сосед наш. Он учился вместе с моим сыном, в одном классе. И с детства был он человеком светлым, другого слова просто, наверное, и нет. Светлые были у него волосы, голубые глаза и улыбка от которой делалось светло.
Саня – сын мой после школы пошел сразу в армию, а Арик сначала на «мехина цваит» - курсы такие подготовки к армии.
Группа террористов ворвалась в один из дней на территорию их ешивы, арабы успели расстрелять из автоматов несколько человек, и бросить зажигательную бутылку в караван, в котором спал Арик. Караван сгорел дотла.
Я знаю, я могла спросить шомера про катастрофу, про цунами, про смерть невинных младенцев. Но я хотела знать про Арика.
И вот этот ангел, этот правильный и уверенный в себе шомер опустил голову на руку и заплакал.
Я вырасту большая и научусь переделывать свои писания, оттачивать и испралять ошибки.
Но пока я выложу его как есть, а потом поправлю. Это же всего лишь пересказ, так без претензий.
---------------
Все кончилось зимой в дни хануки. В эти короткие дни и длинные вечера за окном завывал ветер, дождь стучал по крыше, стекал по стеклам и проникал в щели. В детских садах репетировали ханукальные спектакли, пели песни про победу макавеев и размахивали картонными мечами. Обмотанные золотой бумагой кубики сияли и отражали десятки маленьких свечек.
Кто-то их моих детей вытащил из шкафа поломанную ханукию, прикрепил отвалившуюся ветку и унес в школу для ханукального представления.
И так случилось, или, наверное, так было задумано, что в последнем нашем с шомером разговоре зашла речь о человеке и его предназначении в мире. Все началось с обсуждения порядка зажигания ханукальных свечей. Ангел мой, как я уже говорила, не так уж силен был в устной Торе, арамейского языка не знал, и никогда не слышал даже про разногласия дома Шамая и дома Гилеля. Однако логика зажигания сразу показалась ему подозрительной. «Как же так, - спрашивал он: если праздник установлен по поводу чуда горения масла, из-за того, что количества достаточного только для одного дня, хватило на восемь дней, то по логике, каждый день масла остается все меньше, и странно, что вы зажигаете с каждым днем все больше свечей». Я пыталась объяснить ему, что увеличение числа свечей, символизирует Божественный свет, который все больше открывается в мире, но на это тоже шомер стал возражать, что свет вовсе не открывается, поскольку человек в мире в основном вредит и портит, и что чем дальше, тем положение хуже: в мире остается все меньше мира. На самом деле, в нашем разговоре на иврите тут была многозначность, которую я не могу точно перевести: он сказал, что «олам неелам» - мир исчезает, а эти два слова однокоренные, связанные между собой.
Как хорошо я знаю, что на эту тему спорить бесполезно, ведь так много можно сказать, про упадок нравов, про исчезновение видов животных, про озоновые дыры, наконец. И бесполезно убеждать, кого-то, что в мире все больше становится добра и любви. Это просто совсем другой взгляд, другая перспектива. Как в примере со стаканом долитым до половины. Если ты смотришь с одной стороны стакана, то мир тебе представляется почти полным, и кажется, что не хватает только чуть-чуть, а с другой стороны, он видится пустым, и только самая малость налита там на донышке.
И трудно, трудно спорить с тем, кто не знает устной Торы. «Бог отделил свет…» что говорит Раши: «Увидел, что свет хорош и отделил его для праведников в будущем мире». Стало быть, есть свет творения, который светит из прошлого, и есть еще тот свет, который светит из будущего, и мы к нему все ближе, хотим мы того или не хотим.
«Не может будущее влиять на прошлое, - спорил со мной шомер: Это и по законом физики и по законам морали невозможно. Не может человек получать наказание или награду за то, что он не совершил.»
Вот так мы и начали про справедливость управления. И зачем я не замолчала, не знаю. Что может ангел знать про жизнь человека, что он понимает в вопросах воздаяния? Они ведь безгрешны по определению, им ведь ни одной ошибки нельзя совершить, а человек тащит за собой по жизни этот короб, все свои ошибки и преступления, всю боль и все разочарования. И вот приходит такой вот ангел безгрешный, и заявляет тебе: «В мире все свершается по высшей мере справедливости. Награда и наказание всегда соразмерны греху. Судья всего мира не может не сотворить праведного суда».
Про праведный суд, это он праотца Авраама процитировал, но Авраам-то спорил, он с претензией приходил к Богу, требовал от него праведного суда, а в устах шомера слова эти превратились в декларацию не оставляющую места для спора и сомнений.
Может, и правда, он знал больше меня. Ангелы, они вхожи в такие сферы, где человеку нет места, и они, наверное, лучше нас разбираются в устройстве небосвода и роли светил. А с другой стороны, ведь и я верю в то, что в мире есть справедливость, что есть наказание грешникам и есть награда праведникам. Почему же мне так трудно принять эту простую истину: «Все получают по заслугам», почему так больно, почти невыносимо. Как мне хочется иногда, чтобы меня убедили, может быть тогда эта боль пройдет. И я спросила его про Арика.
Арик – это сосед наш. Он учился вместе с моим сыном, в одном классе. И с детства был он человеком светлым, другого слова просто, наверное, и нет. Светлые были у него волосы, голубые глаза и улыбка от которой делалось светло.
Саня – сын мой после школы пошел сразу в армию, а Арик сначала на «мехина цваит» - курсы такие подготовки к армии.
Группа террористов ворвалась в один из дней на территорию их ешивы, арабы успели расстрелять из автоматов несколько человек, и бросить зажигательную бутылку в караван, в котором спал Арик. Караван сгорел дотла.
Я знаю, я могла спросить шомера про катастрофу, про цунами, про смерть невинных младенцев. Но я хотела знать про Арика.
И вот этот ангел, этот правильный и уверенный в себе шомер опустил голову на руку и заплакал.
